Я баснословным стал
Времена не те — я баснословным стал,
Ведь нынче в моде не мораль.
Не нравы ставят нынче на пьедестал,
А роскошь показную и бахваль.
А почему? Да так удобно!
Не надо, например, деньжат копить,
Неприятности терпеть, а можно
Взять и «законно» мужа оскорбить.
Раз он слабак, то тещи руль,
Педали пусть нажимает тесть,
А если будет возникать, кастрюль
Жениху вместо борща придется есть.
Торжественно открыт век хамок,
Им дали право на унижение мужчин,
У всех в устах, и даже мусульманок,
Ярлык, готовый на почин.
Как только зарождается союз,
Старуха-теща зятем недовольна,
Ведь все богаты, а вот с ним конфуз —
Нет у него квартиры и загородного дома.
Какой подлец, не приготовил
Жене приданое (в двадцать один свой год).
И не принимает никаких условий.
«Пора, дочурка, подавать в развод».
Времена не те — я баснословным стал,
Ведь нынче женщины успехом заразились.
Не нравы ставят нынче на пьедестал,
О Боже… до чего мы докатились…
Ведь нынче в моде не мораль.
Не нравы ставят нынче на пьедестал,
А роскошь показную и бахваль.
А почему? Да так удобно!
Не надо, например, деньжат копить,
Неприятности терпеть, а можно
Взять и «законно» мужа оскорбить.
Раз он слабак, то тещи руль,
Педали пусть нажимает тесть,
А если будет возникать, кастрюль
Жениху вместо борща придется есть.
Торжественно открыт век хамок,
Им дали право на унижение мужчин,
У всех в устах, и даже мусульманок,
Ярлык, готовый на почин.
Как только зарождается союз,
Старуха-теща зятем недовольна,
Ведь все богаты, а вот с ним конфуз —
Нет у него квартиры и загородного дома.
Какой подлец, не приготовил
Жене приданое (в двадцать один свой год).
И не принимает никаких условий.
«Пора, дочурка, подавать в развод».
Времена не те — я баснословным стал,
Ведь нынче женщины успехом заразились.
Не нравы ставят нынче на пьедестал,
О Боже… до чего мы докатились…